Вина Запада и Польши, или как Украина напала на Россию

С точки зрения почти года, анализируя новости российского пропагандистского и дезинформационного аппарата, до и на начальном этапе вторжения, можно сделать вывод, что эти новости не содержали и не содержат ни одной темы, которая могла бы удивить, в тоже время эти новости последовательны, что приносит определенные результаты в долгосрочной перспективе.

До вторжения

Когда на рубеже 2021–2022 годов обострилось напряжение в отношениях между Россией и Западом и Россией и Украиной, дезинформационная и пропагандистская деятельность России активизировалась. Их предметом в то время была прежде всего Украина. Она была представлена в российском нарративе как потенциальный агрессор — именно с украинской территории должно было произойти нападение на обе «республики» на Донбассе. Украина должна была совершить такого рода агрессию под давлением Запада, и прежде всего США, которые диктуют Украине, какие действия и какую политику проводить. Обвинения в разжигании конфликта и его провоцировании прозвучали и в адрес НАТО, которое якобы развернуло на территории Украины наступательные системы и сосредоточило вооруженные силы в странах восточного фланга. Интересно то, что в этом нарративе появились также темы связаны с возможными провокациями со стороны Украины и Запада против Беларуси, что, естественно, объясняло бы «братскую помощь», которую Россия окажет Беларуси.

Действия России в информационной сфере были адресованы также украинцам: они должны были утвердить среди украинцев убеждение, что современная Украина – слабая страна, управляемая внешними силами (Запад, особенно США). Кибератака на украинские учреждения в середине января была частью этой тактики. Проводились также действия с целью дискредитации НАТО и всего Запада в глазах украинцев, чему послужило розпостранение в социальных сетях мнения что «американцы будут бороться с Россией до последнего украинца».

Традиционно пропагандистский посыл был и остается адресованным российскому обществу. И традиционно одним из основных мотивов было (и остается) вызвать чувство угрозы, которое направлено на обеспечение социальной легитимности действий власти. Поэтому оправданием концентрации российских вооруженных сил (в том числе и на территории Беларуси) был «традиционный» нарратив о «окружении» России враждебными силами, подталкивающий к конфронтации, а, возможно, и к войне. Россия же, как всегда, была вынуждена защищать только свои интересы и безопасность — как подчеркнул Владимир Путин на ежегодной конференции 23 декабря 2021 года, «мы не хотим этого» [войны]. В то же время повторялась, неизменно одна и та же аргументация, согласно которой:

• НАТО обмануло Россию, «расширившись» на восток и приблизившись к границам России;
• Россия вынуждена защищаться перед Западным империализмом и «фашизмом» украинского правительства;
• Соединенные Штаты должны заставить Украину (как ее действительный покровитель и суверен) выполнять Минские соглашения, так как именно Украина блокирует возможность разрешения конфликта на Донбассе, отвергая эти соглашения.

Этот нарратив оказался убедительным по отношению к российскому обществу, особенно с учетом фактической ликвидации в России реальных опозиционных сил и независимых ЗМИ. Согласно исследованию Левада-центра от декабря 2021 года, половина россиян считала, что в наблюдаемой на тот момент эскалации ситуации виноваты США и НАТО, 16% считали, что виновата Украина, и только 4% считали, что виновата Россия.

Российский нарратив подхватила Беларусь, как со стороны официальных белорусских СМИ, так и со стороны беларусских властей. В обоих нарративах, русским и белорусским, появялись также темы касающиеся Польши, в основном касающиеся того, что в Польше и Прибалтике сосредоточены силы НАТО, которые готовят провокации против Беларуси. В Польше можно было наблюдать усиленную активность пророссийских кругов и СМИ, целью которой было, в очередной раз, обострить польско-украинкие отношения. Вновь приводились доводы, что Украина антипольская и «бандеровская», распространялась информация о миллионах беженцев из Украины, которые заполонят Польшу, а среди них будут и вооруженные «банды УПА». Эти слухи сопровождались распостранением мнения о том, что судьба Украины нас не должна волновать и помогать ей не следует, а на польско-украинской границе надо строить укрепления, аналогичные тем, что на границе с Беларусью.

Уже тогда можно было предположить, что вне зависимости от развития событий такие действия и риторика, направленные на стимулирование в Польше антиукраинских настроений, будут продолжаться, и нельзя исключать провокаций, направленных на нагнетание напряженности в польско-украинских отношениях. Последующие события, то есть вторжение России, подтвердили эти предположения, а также те, которые касались непосредственно действий против Польши, направленных на дискредитацию Польши и представление ее как:

• государство, находящееся в конфликте с Западом и не играющее никакой роли в западных структурах;
• ксенофобское и националистическое государство, а также внутренне нестабильное;
• «русофобское» государство, у власти и общества которого также есть чувство превосходства над народами, некогда населявшими территорию общей Речи Посполитой.

Позже, по мере того как военное положение России становилось все хуже и хуже, появились новые утверждения: Польша стремится развязать мировую войну и втянуть в нее НАТО, Польша в первую очередь заинтересована в завоевании части Западной Украины, которую она исторически считает своей территорией, и что поэтому польская помощь Украине носит чисто корыстный и утилитарный характер.

После вторжения

Также в Польше, в период, предшествовавший российскому вторжению, возросла активность субъектов, распространяющих пророссийский нарратив в инфосфере (как на «информационных» порталах, так и в социальных сетях). Продолжались ранее существовавшие антиукраинские сюжеты (Волынь и др.), появились и новые, пугающие поляков усилением наплыва украинцев и террором сформированных ими в Польше «вооруженных банд» (часто появялись упоминания об УПА).

Активны были люди и окружения, известные своей пророссийской, антиукраинской и антизападной деятельностью – иногда, курьёзным образом, например публикуя тексты, объявляющие „реполонизацию границ” после неизбежной „денацификации” Украины, которую совершит Россия. Сразу после вторжения, пророссийские окружения несколько снизили свою активность, что, вероятно, было вызвано неожиданным развитием событий (по крайней мере, для некоторых). Они предупреждали друг друга о «секретных службах», которые будут искать «российских агентов» и преследовать их за «правду». Однако через несколько дней волна пророссийских действий снова нахлынула, продолжая существующие нарративы и разрабатывая новые. Активны многочисленные каналы и группы в социальных сетях, активизировались поддельные аккаунты, которые до сих пор были «нейтральны». Активно работают люди и среды, давно известны этим видом деятельности. Следует подчеркнуть закономерность, наблюдаемую по всей Европе и США: пророссийский, антизападный и антиукраинский нарратив распространяется кругами, известными до сих пор своей деятельностью, поляризующей общества в условиях пандемий и прививок (что подтверждает тезисы экспертных кругов, давно указывающих на причастность России к „перипандемической” дестабилизации западных государств и обществ). Открыто пророссийскую деятельность осуществляют радикальные круги как (например, панслависты, антиглобалисты, ОНР, так называемые «пограничные» круги и др.). Более или менее прокремлевскую позицию последовательно занимают некоторые политики, журналисты и представители научных кругов.

В прокремлевском нарративе, помимо «традиционных» тем (Волынь, осуждение за империализм Запада, НАТО и США и т.д.), по мере развития событий появлялись новые:

• направленные негативно повлиять на помощь поляков для беженцев из Украины: сообщения о преступлениях, совершенных ими в приграничных регионнах; о якобы дискриминации поляков за счет украинцев в офисах и медицинских учреждениях; об их якобы высокомерном поведении, «перемещении Украины в Польшу» и «бандеризации Польши» и т. д. (появляются и агрессивные антисемитские нарративы);
• направленные на дискредитацию международного имиджа Польши через обвинения в расизме и насилии по отношею к лицам неевропейского происхождения, которые хотят въехать в Польшу из Украины (это продолжение деятельности с осени 2021 года, с периода кризиса на польско-белорусской границе ) – в более широкой перспективе это также углубило «туман войны» и размыло образ войны и ответственности России за нее в глазах международного общественного мнения (особенно за пределами Европы);
• заявления, совпадающие с российской пропагандой, об ответственности Запада (по большей части Америки) за события в Украине и о том, что Россия «вынуждена защищаться»;
• появившиеся, до российского вторжения, информации о работе Украины над приобретением ядерного оружия и секретных лабораторий по разработке биологического оружия в Украине по поручению США, получили широкое распространение на начальном этапе войны, что соответствовало официальной риторике России.

В связи с замедлением российских военных действий в Украине и отсуствием явных успехов активизировалась пророссийская дезинформационно-пропагандистская деятельность, в том числе с использованием:

• напряженностей, явных и воображаемых, связанных с присутствием большого количества беженцев в Польше;
• деятельности, целью которой было усугубление конфликтов в польском обществе – использование политических и общественных споров в Польше, особенно перед лицом амбивалентности некоторых политических сил;
• антиамериканских и антизападных тем, внушающих, что Польша не должна ввязываться в «не нашу» войну и что «нас снова придаст Запад», а западные санкции будут кратковременны, а их последствия ударят в Польшу и поляков;
• нарратива Кремля, согласно которому Россия только защищается, в конфликте, по сути, виновата Украина, которая «спровоцировала» Россию на «оборонительные» действия, поскольку она остается манипулируемой Западом, а российские войска ведут действия исключительно против военных целей, не нападая на мирное население;
• критики и высмеивания Польши как слабого, ненадежного и недееспособного государства.

Эта антипольская дезинформационная и пропагандистская деятельность, осуществляемая как Россией, так и пророссийскими кругами в Польше, интенсивно использовала существующие нарративы, последовательно и творчески дополняя их новыми темами, возникающими в контексте текущей ситуации. Послание должно было быть усилено за счет личного участия важных общественных деятелей (Пескова, Лаврова, Медведева, Захаровой и др.).

«Классическая» многолетняя кампания — это подрыв международного положения Польши, цель которой — создание имиджа государства, изолированного на Западе и в западных органах. Эффективности такой деятельности способствуют заявления некоторых польских политиков и представителей общественной жизни, например, обвиняющих Запад и ЕС в развязывании войны (что означает сознательное или нет распространение российского нарратива).

Новостью не является также дискредитация НАТО, которое оставило бы Польшу перед лицом угрозы со стороны России (нарратив о «предательстве Запада» прочно укоренился в Польше). Антизападный месседж относится и к антиамериканским настроениям, продвигая, например, тезис о том, что Польша фактически оккупирована силами НАТО (а на самом деле США). Появляющиеся годами антиукраинские темы, напоминающие о Волынской резне, продолжаются, а теперь и дополняются (согласно российской риторике) обвинением «бандеровцев» в развязывании конфликта — по поручению американцев.

Критика Польши не ограничивается обвинениями в подчинении США и тем самым «провоцировании» России и стимулировании напряженности между НАТО и Россией (жертвой которой в первую очередь станет Польша). Все чаще появляются обвинения в пассивности польских властей перед лицом гуманитарного кризиса, вызванного войной и присутствием в Польше более двух миллионов беженцев из Украины.

Новые темы, отсутствовавшие до войны, в основном касаются присутствия украинцев в Польше — множатся информации, в основном в соцсетях, и в некоторых СМИ, направленные на то, чтобы поляки перестали помогать украинцам и внущающие, что беженцы стали привилегированной группой (с точки зрения доступа к государственным услугам, системе финансовой помощи и т. д.), а поляки становятся «гражданами второго сорта в своей стране». По мере нарастания проблем, связанных с присутствием в Польше большого количества украинских беженцев (а количество таких проблем будет естественно и неизбежно рости), такой нарратив может становиться все более популярным. Сопровождается он заявлениями о том, что помощь Украине и украинцам не в интересах Польши и может «втянуть нас в войну» (в которой, см. выше, нам никто не поможет). В этом контексте следует подчеркнуть, что в последнее время также пропагандируются российскими официальными лицами и пророссийскими кругами в Польше — что, скорее всего, не случайно — тезисы о прогрессирующей «нацификации» Польши. Учитывая, что это был один из основных предлогов для вторжения в Украину (утверждения о ее «нацификации»), подобные тезисы следует разсматривать как призванные вызвать и усилить страх и неуверенность поляков.

В тоже время проводится деятельность, адресованная украинцам, в том числе проживающим в Польше. Их осью являются сообщения о том, что поляки на самом деле презирают украинцев, они будут использовать их для полурабской работы, а украинские женщины будут подвергаться торговле людьми и сутенерству. Также постоянно высказываются предположения, что поляки намерены ввести свои войска в западную Украину и во Львов, чтобы отделить эту территорию от Украины и присоединить ее к Польше — были даже фальшивые бюллетени на референдуме о присоединении Львова и Галиции к Польше.

Без особого риска можно выдвинуть тезис (подтвержденный событиями после трагедии в Пшеводове), что война будет продолжаться до тех пор, пока продолжаются российские усилия в информационной сфере, целью которых является:

• стимулирование паники в связи с предполагаемым нападением России и отсутствием реакции на него со стороны НАТО, провоцирование и усиление страха и тревоги – тогда легче вызвать крайние эмоции, убедить в теориях заговора и т. д.;
• дестабилизация ситуации в Польше и негативное отношение западного общественного мнения к Польше (например, путем «традиционных» обвинений Польши в русофобии, ксенофобии и т.п.);
• отговаривание поляков от помощи украинцам и ухудшение польско-украинских отношений;
• разжигание антиамериканских и, шире, антизападных настроений;
• поляризация польского общества.