Le Monde: изменение климата принесло урожай Якутии, но России всё равно не выгодно

Благодаря глобальному потеплению, у России новые большие пространства становятся пригодными для сельского хозяйства. Однако эксперты в Le Monde отмечают, что вместе с тем на освоение этих земель и на борьбу с другими негативными последствиями придётся тратить много денег, так что в целом глобальное потепление России по-прежнему не выгодно.

Reuters

В Якутии в 2020 году впервые собрали урожай пшеницы, ячменя и овса. Местные жители смогли не только попробовать хлеб полностью из якутских продуктов, но даже экспортировали зерно из своего региона в другие. И большая заслуга в этом у глобального потепления, пишет Le Monde.

 
Автор статьи задаётся вопросом, сколько таких до сих пор необжитых регионов могут стать житницами в ближайшем будущем. И эта задача имеет стратегическое значение не только для России, которая за последние годы стала гигантом в сельском хозяйстве, но и рождает дилемму на общемировом уровне. Так, сам Путин в 2003 году говорил, что потепление на 2-3 градуса для России может быть даже на пользу: меньше придётся тратить на обогрев.
 
Правда, с тех пор он сменил риторику. Так, в октябре этого года он поставил амбициозную цель — достигнуть к 2060 году углеродной нейтральности. Однако россияне по-прежнему находятся во власти идеи, что страна может получить от потепления климата выгоду.
 
Среди такой выгоды чаще всего упоминается Северный морской путь, который откроется благодаря таянию ледников. Впрочем, ещё в советские годы учёные предупреждали об опасностях, связанных с этим. Но тогда они предрекали, что северный путь откроется к 2050 году, а первый корабль смог там пройти уже в 2010 году.
 
Современные российские ученые считают, что выгода от потепления климата — это миф, который служит лишь тому, чтобы оправдать бездействие России. Другие отмечают, что как минимум переходная фаза будет болезненной и нужно изучать плюсы и минусы каждого отдельного случая.
 
Например, что касается сельского хозяйства: те регионы, которые можно будет эксплуатировать в дальнейшем, расположены далеко, малонаселены, там нет никакой инфраструктуры. При этом гипотетическая выгода от появления новых регионов вряд ли компенсирует изменение климата в тех регионах, что сейчас дают основной урожай. Так, с 2010 года почти каждый год случается засуха и теряется до трети урожая в районах Ростова-на-Дону, Краснодара, Волгограда, Ставрополя. Некоторые районы вроде севера Дагестана и вовсе уходят с сельскохозяйственной карты.
 
На развитие Северного морского пути нужны большие инвестиции: построить сеть портов, которых не было ещё во времена Советского Союза. Что до экономии на отоплении, то сама отопительная инфраструктура далеко не такая гибкая, чтобы её уже удалось настроить на другой режим. По словам экозащитников, идея о выгоде от изменения климата довольно иллюзорна, и в основном она служит тем, кто хочет заработать на этом денег. Как пример, вот, что происходит с лесами: на их высадку тратятся большие деньги, но при этом ежегодно пожары уничтожают их ещё больше при бездействии властей.
 
Так что в первую очередь отношение России характеризуется выжиданием и скепсисом. И если потепление климата в России уже стали признавать, хотя автор статьи отмечает, что его темп в 2,5 раза выше общемирового, то ответственность человека за это часто ставится под сомнение.
 
Как отмечает автор статьи, российские власти почти не принимают конкретных мер по борьбе с изменением климата, считая, что, «пока есть углеводороды, уголь, нужно их производить и продавать». Плюс в международных договорах как исходная дата фиксируется 1990 год, а это был исторический максимум выбросов в атмосферу, поскольку потом пошёл экономический кризис. Так что даже если бы выбросы росли на 40%, Москва всё равно бы не попала в список нарушителей международных соглашений. Потому у России отсутствует стимул модернизировать производство.
 
Общественное мнение в России тоже не является фактором для изменений. Если ещё на местном уровне его слышат, то по вопросу изменения климата активности почти нет. Эксперты говорят, что стимулом для изменений может быть финансовая выгода. Например, таяние вечной мерзлоты обсуждают в большей степени не из-за того, что оно несёт в себе риски высвобождения метана, а из-за того, что оно вредит строениям, в первую очередь нефтяной и газовой инфраструктуре.
 
Более конкретным должен был стать новый европейский налог на углеводороды, представленный в июле 2021 года. Он бы сильно сказался на российском экспорте. И Россия первым делом попыталась его представить как инструмент торговой войны и угрожала увеличить налоги на европейские продукты. Однако по факту это общемировая тенденция, и другие импортёры российских товаров, такие как Казахстан и Южная Корея, хотят сделать то же самое. Предприятиям придётся принимать меры, они-то как раз и могут стать двигателем изменений в России.
 
Пока же заявления Путина об углеродной нейтральности почти у всех вызывают скепсис. Впрочем, они уже породили споры по поводу стоимости энергетического перехода. У России большой потенциал в возобновляемой энергетике и технологиях, отмечает Le Monde, чтобы обновить свои самые грязные производства, включая угольные шахты Кузбасса.